Скорее отсюда! Смещение быстрей, дыхание тяжелей…

Голоса неба над шапкой смога, дно речной дельты, берегокеана, золотые пилоны вдоль дороги, сельский ландшафт с озерами, коричневыетравы под зеленым небом.

Замедляюсь… Вокруг простираются поля трав, река и озеро…

Я вытираю пот со лба рукавом, рукав промокает.

Я со свистом втягиваю воздух и перехожу на шаг.

Не спеша шагаю через поле, предпочитая сделать передышку втаком месте, откуда открывается хороший обзор. Ветер тихо шелестит травой. Ввоздухе пахнет чем-то сладким. Ближайшее озеро цвета извести.

Вдруг мне показалось, что справа что-то ярко полыхнуло, нокогда я посмотрел в ту сторону, там не было видно ничего необычного.Немного погодя я готов был поклясться, что слышу далекий топот копыт, ноопять-таки ничего не было заметно.

Что плохо в Отражениях — никогда нельзя с полнойуверенностью сказать, что для данной складки естественно, а что — нет. Никогдане знаешь, чего ожидать.

Прошло еще несколько минут, и я почувствовал запах и толькопотом увидел дым.

В следующее мгновение передо мной вспыхнул огненный поток,который пылающей завесой преграждал мне путь.

Снова раздался голос:

— Я же сказал тебе — возвращайся!

Ветер дул со стороны огня, подталкивая его ко мне. Яповернулся, чтобы направиться прочь и увидел, что огонь уже охватывает меня сфлангов.

Чтобы создать в уме нужную матрицу для смещения Отражений,необходимо время. Я же был застигнут врасплох и не был уверен, что успеюсосредоточиться.

Так что я бросился бежать со всех ног.

Линия огня загибалась вокруг, словно беря меня в огромноекольцо.

Я не остановился, чтобы полюбоваться прелестнойотточенностью ее движения, потому что к тому времени дым и жар заметно усилились.

Сквозь треск пламени мне все слышался топот копыт. Глаза моистали наполняться слезами, а струи дыма еще больше ухудшали видимость. И опятья не мог обнаружить признаков того, кто подготовил и привел в действие этуогненную ловушку.

Но на этот раз сомнений быть не могло — земля явно дрожалаот топота какого-то существа с копытами, приближавшегося ко мне.

Пламя взметнулось и стало подниматься все выше. Кругпоспешно стал замыкаться.

Я уже стал прикидывать, как мне отразить новую опасность,когда сквозь просвет в огненной стене влетели конь и всадник.

Всадник изо всех сил натянул поводья, но гнедой конь явнобыл не очень рад столь близкому соседству с огнем. Он оскалился и натянувудила, несколько раз попытался встать на дыбы.

— Скорей! За мою спину! — крикнул всадник.

Я поспешно прыгнул на коня.

Всадником оказалась темноволосая женщина.

Я лишь мельком увидел ее лицо. Ей все же удалось повернутьконя в том направлении, откуда она прискакала, потом она дернула поводья.Гнедой пошел вперед, но внезапно встал на дыбы.

Я едва удержался на его спине.

Когда его передние копыта снова коснулись земли, коньбросился в сторону просвета, но почти у самой кромки пламени он сновазавертелся волчком.

— Проклятье! — услышал я крик всадницы.

Она отчаянно дергала поводьями.

Конь снова развернулся и громко заржал. Из его рта летелакровавая пена.

К тому времени огненный круг почти сомкнулся, дым становилсявсе гуще. Огонь был совсем рядом, а в ничем не мог помочь, разве что пару разкак следует пнуть каблуками коня в бока, когда тот снова помчался по прямой.

Он ворвался прямо в огненную стену, едва не крича. У меняпонятия не было, насколько широка в этом месте полоса огня. Я чувствовал, какпламя лижет мои ноги, меня окутывал запах паленых волос.

Потом конь снова встал на дыбы, всадница закричала, и японял, что на этот раз мне не удержаться.

Я падал. Именно в этот момент, мы прорвались сквозь стенуогня туда, где огонь уже прошел, оставив за собой пепел и дым. Я рухнул вчерное и горячее, в воздух поднялась туча пепла.

Я перекатился на левый бок, задохнулся в рвущем легкие кашлеи инстинктивно закрыл глаза, когда пепел бросился мне в лицо.

Потом я услышал крик женщины и с трудом поднялся, пытаясьпротереть запорошенные веки. Зрение вернулось ко мне как раз вовремя, чтобы ясмог увидеть гнедого, поднимающегося с земли, видимо, с того места, где онтолько что подмял под себя всадницу. Конь мгновенно умчался прочь, исчезнувсреди облаков дыма. Женщина осталась неподвижно лежать, и я бросился к ней. Вставна колени, я стряхнул с ее одежды искры и проверил, дышит ли она и есть липульс. В этот момент ее глаза открылись, и я содрогнулся, увидев в ее застывшихзрачках смерть.

— Видно… сломан позвоночник… — проговорила она сквозькашель. — Я ничего не чувствую… Беги, если можешь… а меня оставь… я все равноумираю…

— Ну нет, я тут тебя не брошу, — прохрипел я. — Тутпоблизости должно быть озеро… Я перенесу тебя туда…

Я сбросил обвязанный вокруг пояса плащ и положил на неговсадницу. Как мог осторожно, я прикрыл ее полами плаща, чтобы защитить от искр,и потащил на плаще в том направлении, где, как мне казалось, должно находитьсяозеро.

Мы пробирались сквозь меняющийся узор дыма и огня. Мое горложгла невыносимая горечь, из глаз не переставали катиться слезы, я чувствовал,что брюки снизу уже начинают тлеть, когда при очередном шаге я почувствовал подкаблуком мягкий ил. Значит направление было выбрано верно.

Наконец я оказался по пояс в воде, поддерживая рукамиженщину.

Тогда я наклонился и откинул с ее лица полу плаща. Ее глазабыли все еще открыты, хотя взгляд был неподвижно устремлен в пустоту. Преждечем я успел нащупать пульс шейной артерии, она застонала, а потом произнесламое имя.

— Мерлин… — прохрипела она, — мне… извини, что я…

— Ты помогла мне, а я не смог помочь тебе, — остановил я ее.— Это ты меня извини.

— Извини, что не смогла дальше… — продолжала она. — Я плохосправляюсь с лошадьми… Они идут за тобой…

— Кто? — спросил я.

— Они кликнули собак… Но огонь… это кто-то другой… я незнаю, кто…

— Я не понимаю, о чем ты.

Я плеснул немного воды на ее воспаленные щеки.

Под слоем копоти и копной опаленных волос было труднорассмотреть черты ее лица.

— Тот, кто… идет по твоему следу, — сказала она.

Голос ее стал тише.